Угроза вторжения

Президент Египта Сиси сделал заявление о возможном вооруженном вторжении Египта в Ливию с целью защиты границ Египта и содействию внутриливийского урегулирования. Сделал он это заявление при посещении базы сухопутных войск на границе с Ливией.

В целом ничего экстраординарного – Ливия стала очередным Сомали, государственность этой страны полностью разрушена, а потому с одной стороны, она стала угрозой всем соседям, с другой – не является субъектом, а потому к ней практически невозможно применять нормы и правила, действующие в отношении национальных государств в части нерушимости границ, невмешательства во внутренние дела и тому подобное.

Ливия стала наглядным примером того, как именно видят мировую периферию глобалисты: полностью фрагментированным пространством, не имеющим законной и легитимной власти, территорией, на которой само существование национального государства становится нонсенсом.

Формальные институты государственности на такой территории не просто слабы, а не имеют ни малейшей возможности выйти на рост своей устойчивости.

В этом смысле “ливийские качели” самодостаточны: вне зависимости от текущего соотношения сил сторон конфликта и результатов их борьбы она никогда не способна принести хоть какой-то значимый результат. Процесс самоподдерживающегося разрушения любых зачатков государственности и есть цель.

В этом смысле угрозы Египта – просто восстановление слегка нарушенного баланса сил, который сегодня сместился в сторону формального триполитанского правительства Сараджа и его спонсоров – катарско-турецкий альянс. Сиси обозначил “красную черту”, за которой египетская армия может войти в Ливию, причем не особо беспокоясь о легитимности оформления своего вторжения.

Естественно, что угроза Сиси обращена не в сторону Триполи, который из себя в самостоятельном качестве ничего не представляет, а спонсорам Сараджа – Катару и Турции. Взятие Сирта может стать поводом для египетского вторжения.

Стоит отметить, что ввод египетских войск в Ливию однозначно изменит расстановку сил в самой коалиции, которая поддерживает Хафтара. Если сегодня в этом альянсе “в поле” доминирует Кремль, который гонит на убой сотни завербованных наемников, то уже понятно, что концепция “настамнет” провалилась.

Наемники – это просто чуть лучше вооруженные и обученные террористы. Такие же, как и все остальные участники боевых действий. Как только Хафтар столкнулся с регулярной армией Турции, иррегулярные бандформирования наемников, бандформирований из соседних стран и просто уголовного сброда тут же потерпели сокрушительное поражение.

Регулярная армия всегда в прямой войне победит партизан – и Ливия это в очередной раз доказала.

У иррегулярных сил просто нет организации, которая может качественно использовать имеющееся вооружение. Уже поэтому показательное уничтожение тяжелого вооружения Хафтара, включая и мобильные системы ПВО, не есть характеристика самого оружия – оно вполне сопоставимо по своим боевым качествам и характеристикам с турецкими.

А вот структур, способных их правильно применять, у террористических формирований Хафтара нет и быть не может. Это прерогатива государства, которого в Ливии нет.

Именно поэтому Египет более не намерен ждать, пока Путин наиграется в солдатиков. Путинская концепция не работает в прямой войне с Турцией, а потому Египет намерен уравновесить турецкую карту в Ливии своей. Кстати, довольно странно, что Кремль упорствует в своей технологии “настамнет”.

В Сирии ситуация была зеркальной – не самая сильная регулярная группировка российских войск в итоге качественно изменила положение дел в борьбе Асада с вооруженной оппозицией. И ровно по той же причине – партизаны не могут на равных воевать с регулярной армией. От поражения оппозицию спас ввод турецких войск в Сирию, который так же уравновесил соотношение сторон.

Конечно, сирийскую войну в России представляют как успешную контртеррористическую операцию против ИГИЛ (“и примкнувших к ней террористов”), но будем откровенны – к военному поражению ИГИЛ российская армия не причастна вообще.

Все поражения группировка потерпела от войск американской коалиции, а Россия в основном имитировала эту борьбу, причем на самой периферии территории Исламского государства. Все крупные города под контролем ИГИЛ – Мосул, Ракка, Рамади, Фаллуджа, Тикрит – все они были зачищены коалицией и ее местными прокси-силами.

За Россией осталась лишь Пальмира, которую она умудрилась весьма позорно сдать, и Дейр-эз-Зор, который так, в общем-то, Исламским государством и не был полностью захвачен в течение всей войны. Да и освободили его в самом конце, когда разгром ИГИЛ фактически состоялся.

Реальную же борьбу Кремль вел с антиасадовской оппозицией. У Путина вообще пункт на этот счет – любая сила, выступающая против любой диктатуры, воспринимается им как безусловно враждебная.

Идея антиолигархического сопротивления для Путина смертельно враждебна. Сирия не исключение – основные усилия были направлены именно против тех группировок, которые боролись с местной диктатурой, что по мнению Кремля, само по себе является преступлением.

Поэтому и странно, что добившись успеха в Сирии над местными партизанами, в Ливии Путин сам стал использовать сугубо партизанскую стратегию, наивно полагая, что наемники принесут ему стратегический успех.

И Турция, которая ответила Путину в Ливии ровно так, как ответил ей в Сирии, снова доказала, что системная борьба – прерогатива организационных структур, а не аморфных бандформирований.

Египет пока лишь обозначил угрозу вторжения, что вполне может вынудить Турцию начать переговоры, ограничившись той территорией, которая уже зачищена от террористов Хафтара. Войну это, конечно, не закончит, закончится лишь нынешний раунд и начнется новый.