Я выросла среди сепаратистов

Я выросла среди сепаратистов.

В то время они уже были такими. Были, были. Многие вокруг, жили и влияли на меня, не осознавая смысла своих поступков. И тащить Украину в СССР – это тоже сепаратизм по большому счету. Был, есть и будет. Сепаратизм в ад. На дно. В никуда.

Связь окружавших меня людей с совком была так велика, что они еще долго тянули всех нас в свое прошлое, окуная с головой в мутную и лживую жижу.

После этого выныриваешь и отплевываешься, наглотавшись заразы. Здесь, по сути, чаще требовался долгий карантин, чтобы твой мозг не впитал ядовитую пропаганду. Но ведь мне некуда было деваться, и я так же барахталась в бедности, неподготовленности к жизни, непредсказуемости, как и моя семья.

Я не помню, чтобы с родителями мы прямо говорили об этом. Они, я думаю, еще меньше, чем я сейчас, понимали, в какой безнадеге выросли и сформировались, всю свою сознательную жизнь пытаясь попросту выжить. И, может быть, мне повезло больше. Да что там – действительно, повезло. Ведь я умею заявлять о свои правах, не забывая об обязанностях. А вот они были этой свободы лишены.

Совок окружал меня в мелочах, как пыль. Она оседала на всем, к чему я прикасалась, и выедала глаза, от нее ныл желудок, от нее болело тело. Я объясню, как это: тонны собранной макулатуры в школу, скудный обед и отработка в колхозе своего “бесплатного” образования.

Совок развалился, когда я была ребенком, но здесь, на востоке Украины, он сохранялся всю мою сознательную жизнь.

И став старше, я “выгребала” последствия его, включая свои студенческие годы. Китайские ботинки, от которых отпадала подошва на вторые сутки.

Двадцать копеек в кармане, с которыми идешь пешком через половину города – потому что их хватит либо на трамвайный билет, либо на пригородную электричку. И если 8 км пешком по морозу ты еще пройдешь, то 20 – нет.

Народ после распада совка стал злее. Раньше за тебя все решало государство, оно давало тебе разнарядку на работу, оно следило за твоей жизнью от и до, оно забивало тебя наглухо в неведение, как гвоздь под шляпку – и все тебе казалось нормальным.

До момента, когда некому стало все это делать – решать за тебя. И ты, слабый птенец этой системы, оказался неподготовленным к жизни. Ты ее и не видел никогда.

И теперь все мое окружение, вокруг меня, хрупкого, неоперившегося подростка, страдало повышенным сепаратизмом, взвывая от непосильной ноши. Тот случай, когда тебя обучила “самая лучшая в мире” система образования – но быть сильным и независимым научить так и не смогла. Не было у нее такой цели.

Сепаратисты были везде. Они пропагандировали мне очередные рамки, обучая меня в школе. Они менторским тоном учили меня жить, не зная никакой другой жизни, кроме советской.

У меня сегодня есть счеты с некоторыми учителями, которые знали, как выжимать из ребенка покорность, страх и послушание. Которые учили меня предавать, доносить и лгать. Учили, и я рада, что их старания прошли даром. Никогда их не забуду.

Сепаратисты вокруг меня боялись взрослой жизни, и пределом их мечтаний было “вернуть бы детские годы, когда ничего делать было не надо…” А мне такая слабость выедала мозг, и я отодвигалась от них с брезгливостью.

Нудные мрачные фильмы, лживые книги, заезженные “истины”, на поверку оказавшиеся корявой переделкой настоящей истории.

То ли возраст, то ли внутренняя потребность в свободе позволяли ослабить эту хватку. А революция 2004 года прошла у нас неким всплеском, озарением, которые предсказуемо тем не менее накрылись медным тазом в лице многолетнего нашего здесь сепаратизма.

Когда началась война и россияне нажали на вполне очевидную болезненную точку в сознании окружающих меня людей – ржавая сепарская суть поднялась на поверхность.

Достаточно было просто загнать под кожу картинку и уверения: вот эта сегодняшняя Россия и есть то, о чем вы мечтали все эти годы.

Достаточно было подогнать мастерски сделанные кадры и вовремя сказанные слова под тот, уже идеализированный 25-й кадр, давно сидящий внутри каждого, кто меня окружал.

В соседку, ненавидящую всех и каждого, потому что не смогла. Ничего не смогла.

В деда, живущего дальше по улице, долгие годы независимости каждый вечер включающего российскую программу “Время”.

В знакомую, презирающую украинский язык, которым ее ребенка “пичкают” в школе.

В долговязого лоботряса, выросшего на этой земле, но готового пнуть все, что нам дорого. Пнуть ногой, обутой в дорогой американский кроссовок, на который ему дали заработать в Москве.

Я не знаю, как я жила и все еще живу здесь. Наверное, помогает привычка жестко ограничивать свой круг общения, и умение сглаживать острые углы в работе с этими самыми сепарами.

Это убитое людьми доверие, когда ожидаешь аргументов и подтверждения искренности. Когда не веришь на слово, и не веришь в чувства.

Это привычка задавать точные или аккуратные наводящие вопросы, и уже на первых минутах общения делать логичные выводы. Это подтверждение моих выводов после выборов 2019 – и никакого разочарования не было. Все предсказуемо.

Мы, “восточные” украинцы, суровы в немалой степени, и наши двери и души чаще всего закрыты.

Мы окружаем себя высокими заборами и надеваем маски безразличия. Не все, а только те, кто избавился от наивности.

Я привыкла считать, что отчасти это особенности и моего характера.

А возможно – это просто инстинкт самосохранения…