10 шагов Путина: Почему в России изменился политический режим

Что из реальных фактов имеется в сухом остатке?

Первое — увольнение лояльнейшего Путину прежнего «сислибского» правительства.

Второе — отправка в ссылку верного Медведева.

Третье — предоставление Мишустину уникальных возможностей по формированию «своего» правительства. Как минимум, четыре члена кабинета выбраны непосредственно Мишустиным.

Четвертое — сохранение в составе правительства единственного «медведевца» — Константина Чуйченко, и то — только по президентской квоте (министр юстиции). По премьерской квоте в правительстве не осталось ни одного ни «медведевца», ни сислиба.

Пятое — формирование Мишустиным не технического правительства. На первой же встрече новый премьер в присутствии Путина достаточно развязно заявил о новом правительстве не как о «президентской команде», а как о «нашей команде».

Шестое — радикальное изменение состава правительственного экономического блока с точки зрения его идеологии и, следовательно, характера предстоящей экономической политики. Михаил Мишустин и особенно Андрей Белоусов — жесткие «государственники», сторонники усиления налоговой нагрузки, проведения селективной промышленной политики, осуществления «национальных проектов» и т. п.

Седьмое — в своем обращении к новому кабинету Путин поставил фактически единственную задачу — осуществление национальных проектов. В выступлении же Мишустина национальные проекты среди приоритетов правительства оказались лишь на третьем месте. А на второе место новый премьер поставил задачу «запустить новый инвестиционный цикл». То есть назвал цель, какую Путин в принципе не ставил, и какую, кажется, вообще не формулировал.

Восьмое — невнятного Юрия Чайку на посту генпрокурора сменил И. Краснов, неоднократно рекламировавшийся «адвокатом» Вадимом Прохоровым, приставленным к Борису Немцову при его жизни, а после его гибели — к Жанне Немцовой. Судя по характеру участия Краснова в деле об убийстве Немцова, «сыскарь» отрабатывал версию именно ФСБ.

Девятое — на пик кадровых изменений 13−20 января Рамзан Кадыров, ненавидимый кремлевскими силовиками, сказался нетрудоспособным, на оглашение путинского послания не прибыл, на пятничной молитве в Грозном не появился. Но по завершении кадрового переворота в Москве тут же вернулся из «нетрудоспособного» состояния в свой офис.

Десятое — в ходе оглашения послания 15 января Путин элегически воспроизвел итог своего разговора с невидимым собеседником: «Знаю также, что в нашем обществе обсуждается конституционное положение о том, что одно и то же лицо не должно занимать должность Президента Российской Федерации более двух сроков подряд. Не считаю, что этот вопрос принципиальный, но согласен с этим».

В предыдущий раз обрывки стилистически похожей дискуссии до общественности долетели в декабре 2015 года: «…своим заявлением „Но это совсем не факт, что человека надо убивать. Я никогда этого не приму“

Путин как бы продолжил элегическую полемику со своим необозначенным собеседником о том, являются ли факты дурных личных отношений, проявления инициативы в их порче, участия в политической борьбе, использования в ней определенных методов (личных атак) достаточными основаниями для убийства человека.

По путинскому заявлению видно, что его оппонент придерживается иной точки зрения, — согласно которой за такие действия убивать можно, и именно в этом он пытается убедить Путина».

Различие между двумя указанными случаями заключается, похоже, лишь в том, что четыре года назад Путин так и не принял аргументы своего собеседника, а в этот раз — с ними согласился.

О чем свидетельствуют все эти произошедшие реальные факты?

Похоже, о том, что у Путина состоялся содержательный разговор (и, скорее всего, не один) со своим собеседником (вероятно, коллективным), в ходе которого стороны пришли к взаимному соглашению по следующей формуле: «Поправки в Конституцию — ваши (то есть Путина), правительство и генпрокурор — наши».

Возможно, предметом пакетного обсуждения была также и судьба Рамзана Кадырова. Однако, кажется, окончательного решения по этому вопросу достигнуто не было.

По тем же вопросам, по каким пакетное соглашение было достигнуто, оно и было осуществлено пакетом — одновременным внесением конституционных поправок и проведением кадровых изменений в правительстве и генпрокуратуре.

Возникает естественный вопрос: а кто же является этим собеседником (этими собеседниками) Путина по элегическим беседам?

В чем-то нижеследующая версия напоминает гипотезу, предложенную Марком Солониным и Андреем Пионтковским. Правда, с некоторыми отличиями.

Во-первых, это не заговор, а доверительные беседы.

Во-вторых, собеседники Путина — никакие не заговорщики, а давние знакомые Владимира Владимировича, его добрые друзья и старые товарищи.

В-третьих, графами (как, например, фон Штауффенберг) они не являются. Хотя о дворянских титулах действительно мечтают и временами даже делятся своими грезами с публикой.

В-четвертых, характер их фактического поведения несколько отличается от морально-этического кодекса полковника вермахта фон Штауффенберга.

В-пятых, некоторые из них действительно «свихнулись на ядерном оружии», причем в гораздо большей степени, чем их собеседник Путин.

В-шестых, находятся они в званиях не полковников, а генерал-полковников. А также генералов армии. Наконец, в их рядах есть и штатские. Как в прямом, так и переносном смыслах.

Главный же итог кадрового переворота, согласованного в ходе доверительных бесед с Владимиром Путиным и осуществленного 15−21 января, заключается в принципиальном изменении природы нынешнего политического режима в России.

До 15 января это был тандем спецслужб и сислибов при очевидном доминировании спецслужб. А теперь это гомогенный режим одних спецслужб.