37-й

Сегодня быть писателем — и не написать о войне — это либо кощунство, либо безразличие, либо трусость.

Хотя у последней есть оправдание — самосохранение. И оно зачастую оправдано, ведь у всех у нас есть дети, родители, есть близкие, к которым могут «прийти».

У меня ощущение, что Нормандский саммит получил негласную договоренность: закрыть тему войны в информационном пространстве Украины.

И кто-то на это согласился. Согласился потому, что и сам этого хочет.

По-страусиному — это когда твоя голова в песке, и ты ничего не видишь, но тебе кажется, что ничего и не происходит. Закрыл глаза — и нет войны. Открыл — а она тут, неудобная.

Стереть бы ее, только не дают — значит, нужно прийти с обысками к тем, кто не дает.

Я теперь понимаю, как выглядел пресловутый 37-й год. Только расстрелов еще не хватает, и высылок. Хотя я была бы не против, будь я кем-то существенным — высылки в Карпаты.

Подальше от наших «братьев». Не в Сибирь же?

Только вот заказ этот, на закрытие ртов — имеет странный след.

Ну будь ты украинской властью — какая тебе разница, что говорят о русских твои граждане? То, что ты убираешь только тех, кто не поддерживает твою власть — не похоже.

Попадают волонтеры, ветераны, журналисты, герои. Они против агрессора — и странным образом именно они и мешают. Совпадение?

Я прочитала несколько книг украинских авторов за последние полгода. Кто-то прямо пишет, кто-то — так осторожно, что все понятно, но не прицепишься. Ни названия страны, ни названия нации.

Кто-то, будучи топовым автором, за 6 лет не написал о войне ни строчки. Не заметил? Не зацепило? Не трогает? Хотя…

Мы никого не судим — просто делаем выводы.

А я живу и не понимаю: вот есть война. У нее есть виновник, и есть жертва. Есть тот, чьи руки убирают неугодных.

Есть аудитория, и есть ресурс.

Ты можешь сказать — а можешь промолчать или пройти по касательной — в конце-концов жить всем хочется, и детей уберечь тоже.

От гнева спецслужб. Горько все это. Горько.

Потому что на момент 2019 года в полный рост становится дилемма: как написать так, чтобы тебя не посадили?

Грустные мысли сегодня, друзья. Дурой становиться тоже не хочется.

Когда есть что сказать, а нельзя — это страшно.