“Догоню с*чонка – убью нах*р”
Я собираюсь написать эссе о феномене интеллектуального анекдота, но обнаружил, что знаю или помню недостаточно примеров. Подбросьте, пожалуйста. Годится любой, требующий какого-никакого культурного бэкграунда. Как про мальчишку, убегающего от дворника Литинститута.
Или мой любимый, который я уже лет тридцать рассказываю в кампаниях, поскольку мало кто может:
“Ночь, зимний город, на перекрестке мерзнет гаишник в тулупе и валенках. Останавливается машина. За рулем японец. Опускает стекло, кланяется, говорит:
О-мавари-сан, коно сабисии, юки-но цумотта мати де КОКА-КОЛА но бин-о доко дэ каэмас ка?
Гаишник пучит глаза.
– А? Извиняюсь, не понял… Бутылку ЧЕ-ГО хотите вы купить в этом печальном заснеженном городе?”.
Так. Выяснил, что жена анекдот про дворника не знала. На всякий случай пересказываю.
“1950-й год, Москва, двор Литературного института. Мальчишка разбил мячом окно и улепетывает от дворника.
Бежит, думает: “Господи, ну зачем мне этот пошлый имидж сорванца, гоняющего мяч? Я ненавижу футбол, не люблю улицу. Мог бы сидеть сейчас дома и читать по-испански моего любимого Борхеса. Вот кто никогда никем не прикидывался. Ах, где-то он сейчас?”.
В это время на другом конце света Борхес щурится над рукописью, думает: “Зачем я гублю остатки зрения здесь, в этой душной комнате, вдали от свежего воздуха? Как мудр мой русский друг Андрей Платонов, который днем подметает улицы на свежем воздухе, впитывает запахи настоящей, а не выдуманной жизни и потом по ночам пишет свои великие тексты. Ах, где-то он сейчас?”
Андрей Платонов, пыхтя, гонится за мальчишкой с метлой и думает: “Догоню сучонка – убью нахер”.
В общем, мне нужно что-то в этом роде. (Не пишите в комментах, пожалуйста, что Платонов не работал дворником, а книги Борхеса в сталинскую Москву попасть не могли. Это анекдот, да?)
Расспросил англичан, но у них, кажется, с этим жанром как-то не очень. Или, может, не у тех спрашивал. Максимально сложный анекдот звучит так:
“Джентльмен видит в газете объявление “Продается говорящая собака”. Приходит по адресу, выводят к нему собаку. Он спрашивает: “Как ты научилась разговаривать?”.
Собака отвечает: “Самоучкой. Мне в жизни всё давалось трудно. В юности я работала спасателем в Альпах и один раз угодила под снежную лавину. Потом служила в Ираке саперным псом, обезвреживала игиловские мины. Подорвалась, трое суток в реанимации. Теперь вот залечиваю посттравматический синдром”.
“Боже, почему вы продаете такую невероятную собаку?!”, – спрашивает джентльмен.
Хозяин (в бешенстве): “Да потому что она все время врет!!! Не была она ни в каком Ираке!”.
Борис Акунин
