Думали что он Штирлиц, а он оказался Чикатило. И то верно: Штирлиц-то – выдумка, а Чикатило – реальный.

Закончился двести девяносто девятый день войны. На фронте особых изменений нет, хотя под Бахмутом, по сообщениям как российских, так и украинских блогеров, ВСУ успешно контратаковали вагнеровцев и выбили их с позиций на окраине города. Все, что с такими жертвами было отвоевано российскими военными в течении последних недель (месяцев?) – им пришлось оставить.

Теперь надо тратить новых зэков на то, чтобы вернуть потерянное. Впрочем, кто их пожалеет? В Украине – никто. Да и в России, похоже, тоже некому. Был человек – и нет человека…

Какой-то космический холод окружает этих людей, которых, наверное, по бумагам и не существует вовсе. По бумагам они сидят по зонам где-нибудь в Карелии или Чите. Едят баланду и хотят в промзону шить ватники для армии… А может и вовсе уже записаны умершими от сердечной недостаточности? Поди знай…

Помер Максим – и х…й с ним…

Сегодня смотрел я коротко ролик с совместной пресс-конференции Путина и Лукашенко. Слушал про рекордный рост товарооборота, про братскую дружбу, про согласование цены на газ… Мне даже показалось, что я услышал что-то про надои и про рост поголовья крупного рогатого… А потом понял, что просто отвлекся и сам додумал… Господи, какой все это мрак…

Два старых дурака, с одинаковыми зачесами на лысине (называется “внутренний заем” или “локон страсти”), уже не только почем зря разбрасывают народные деньги, но уже и выбрасывают на помойку сам народ. И хоть бы хрен. Всем все до фени. Раньше народу было все равно, что они транжирят их деньги. Ок. Одобрямс. Понимаю. Другого и не ждемс…

Но теперь они уже отправляют на убой их самих! Дальше-то куда? Все рано до фени. “Умри сегодня, а я – завтра”. Шаламовская формула вырвалась из лагерных заборов и пошла гулять по всей России… Нет народа. Нет нитей соединяющих людей, объединяющих их в одно сплоченное тело нации. Каждый сам по себе. Летит как одинокий атом в космосе…

Нет сочувствия. Нет сострадания. Нет милосердия. “Милосердие – поповское слово”… Я помню… Меня коснулось? Мне плохо? Тогда я против. Рядом соседа? Плевать. Пусть хоть сдохнет. А уж про украинцев и не заикайся… Бей укропов, гы-гы!

А Путин волосы красит… Пегий какой-то стал. Один клок седой, и сбоку справа один клок выкрашен какой-то темно-рыжей краской. Сроду у него не было таких волос. А тут – появились, на восьмом десятке…

Выходит из самолета, характерной уточкой, семенит суетливо, нырк только к хлебу-соли и с Лукой обниматься… Вован все больше и больше на Чикатило становится похож. Куда там “Портрету Дориана Грея”!

Тут сюжет вона как закрутился: думали Штирлиц, а он оказался Чикатило. И то верно: Штирлиц-то – выдумка, а Чикатило – реальный. И Путин – реальный. А как бы хорошо, если бы он был выдумкой… Вот завтра бы проснулся, а его – нет: кончился сериал. Фсе…

Какой-то закон в Раде про дисциплину и ужесточение гуляет. Залужный и Зеленский поддерживают. Бутусов пишет, что закон плохой. Кому верить? И что это вдруг в ВСУ про дисциплину начали говорить? Впрочем, чего еще можно ждать на исходе десятого месяца войны? Устали солдаты. И вообще – все устали.

Только один Чикатилка уточкой шныряет. Веселенький такой. Морда круглая, сытая, все по херу. Сроду никогда не работал. Ни дня в своей жизни. Когда был в администрации президента, все рассказывали: после шести работать не заставить. “Мне надо с собакой гулять” – и был таков. Как приехал из Питера, первым делом Сечина себе оттуда выписал, а потом госдачу выбивал. И лишь после стал интересоваться: что ж за участок работы ему выпал…

Непотопляемое сучье семя. Сколько я таких насмотрелся – не пересчитать… Порода. Я их за версту чую.

Военные говорят: плох тот солдат, который не хочет стать генералом. А в России нет чиновника, который не хотел бы как Путин. За двадцать два года своего правления Путин вывел такую породу бюрократов, что им все равно: что тротуарную плитку менять раз в год, что солдатиков на убой отправлять.

Что саннадзор в общественном питании усиливать, что украинских детей бомбами забрасывать. Лишь бы у них все было тип-топ, у начальства на хорошем счету и трохи для сэбэ. А после шести – с собакой гулять. И хоть трава не расти…

Маленькие, серые кувшинные рылы. Тысячи хватких клерков. И все с хохотком, с матерком, с шуточкой-прибауточкой. Морду надо держать веселую: начальству нравится. Армия безликих, бодрых эйхманов. Банальность зла…

Их – миллионы. Они могу браки регистрировать, а могут швабру в жопу засунуть. Они не брезгливые. Лишь бы у них было все ок. И чтобы на хорошем счету. И чтобы пенсия как надо.

Что вы говорите? Яшину – девять лет? Да хоть сто. Мне до пенсии еще столько-то лет, а потом – на всех насрать. Надо зажмуриться и впаять сколько велят. Авось не сдохнет. А хоть и сдохнет – какая разница? Помер Максим – и х…й с ним. Мне надо после шести – с собакой гулять.

Вот мы победим. И что нам делать с этим народом? Замечательный такой народ. Пластилиновый. Делится на эйхманов и стройные колонны отправленных ими на убой. С гармошками и водкой. Укропов мочить. Мочилки хреновы.

А ведь где-то сидят по одиноким квартирам те золотые песчинки русского интеллекта , которые еще там остались … Молча и с ужасом смотрят на все это и не могут промолвить ни слова. С обрубленными связями. Не верящие друг другу. Боящиеся собственной тени. Несчастные математики, биологи, историки и филологи… Все понимают. С заткнутыми ртами. скованные страхом и исторической памятью. Летящие в космосе разрозненные атомы…

Как же все это тоскливо. У меня уже нет никакой надежды на то, что Россия может сама освободиться от этой чумы.

Ее нельзя оставлять в таком виде. Она опасна. Она в таком состоянии – враг не только самой себе, но и всему человечеству.

Не знаю я что делать. Знаю только, что наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами.
Слава Украине!