Горбачев и Ельцин

Похоже, правы те авторы, которые, в связи с 89-летием Горбачева, написали, что он начал перестройку во многом вынужденно, по причине того, что СССР находился в глубокой заднице (при низких ценах на нефть, что, собственно, во многом глубину этой задницы и предопределило) — а вовсе не потому, что был таким добреньким и хорошим партайгеноссе. Можно спорить, в каком соотношении влияли на принятие Горбачевым судьбоносных решений оба фактора — аховая ситуация, в которой оказалась принятая им под руководство страна Советов, и его личные качества — но несомненно, что СССР в 1985 году находился при последнем издыхании, а затеянная Михаилом Сергеевичем перестройка агонию лишь несколько продлила.

Помню, кто-то из журналистов или писателей где-то в конце 80-х поделился таким воспоминанием. Случилось ему году в 85-86-м ехать по вечернему Калининскому проспекту с кем-то из министров или замминистров, и тот, указывая на сверкающие электричеством дома-книжки, говорит: видишь, окна светятся, магазины работают, а я смотрю и не понимаю, на чем все это еще держится — ситуация в стране такая, что все давно уже должно было накрыться медным тазом. Скорей всего, это был уже чиновник в отставке, раз так разоткровенничался, но несомненно, что он знал, о чем говорил.

Так что у Горбачева просто не было никакой альтернативы назревшим переменам. Кстати, я считаю, по той же причине не будет никакой другой альтернативы у любого, кто придет на смену Путину — не только у условного Навального, но даже Патрушева или Сергея Иванова. Потому что из той задницы, в которой, как выяснится после ухода Путина, находится Россия, можно будет выкарабкаться только с помощью ненавистного Запада и его кредитов — а значит, придется, воленс-ноленс, выполнять его условия. Которые известно какие.

Но вернемся к Горбачеву.

Во многом прав Игорь Яковенко, когда пишет, что «Михаил Сергеевич освободил страну и ее обитателей, а заодно и всю планету во многом случайно». Но запомнится он и в истории останется — именно в таком качестве. Освободителем страны и мира от коммунизма. Пусть и невольным освободителем.

Помните, как говорил Штирлиц? — Важно, как войти в нужный разговор, но еще важнее искусство выхода из разговора. Запоминается последняя фраза. Так что — если Рольфа кто-нибудь спросит, кто к нему заходил и зачем, он ответит, что заходил Штирлиц и просил снотворное. А если школьника не такого далекого будущего спросят, что главного в своей жизни сделал Горбачев, он ответит, что развалил СССР, этого коммунистического монстра.

Да, Михаил Сергеевич совершил много ошибок и даже преступлений (Тбилиси-89, Баку-90, Вильнюс-91). Многое из того, что случилось при нем, произошло вопреки его желанию, прежде всего распад СССР — второй этап распада Российской империи (крупнейшая геополитическая катастрофа ХХ века по классификации Путина). Но — заметим — хотя и для самого Горбачева это, похоже, тоже была катастрофа, после Тбилиси — Баку — Вильнюса у него все-таки хватило ума не сопротивляться неумолимому ходу истории, и дело обошлось без большой крови. Тогда как если бы в то время на союзных галерах оказался такой человек, как Путин, понятно, что Союз все равно развалился бы, но такой кровью, что распад Югославии показался бы детской забавой.

А еще вопреки желанию Горбачева, но, несомненно, благодаря установившейся при нем свободе, невиданной после десятилетий коммунистической тирании, стал возможен приход к власти Бориса Ельцина. Который предотвратил в 91-м году реванш коммунистов и юридически оформил развод союзных республик (вместе с Кравчуком и Шушкевичем, но ведущая роль в этом трио принадлежала, конечно, Ельцину).

А вот теперь самое время сказать слово о Борисе Николаевиче.

В конце 80-х и начале тех самых «лихих 90-х» по той положительной роли, которую он сыграл в истории СССР/России, я ставил его выше, чем Михаила Сергеевича. Это у нас всё на памяти: каким свежим ветром само слово «Ельцин» ворвалось в нашу затхлую совковую жизнь, как он катализировал процессы перемен медленно и нехотя поначалу разворачивавшейся перестройки. Выламывавшийся из всех канонов партийного номенклатурщика на посту первого секретаря Московского горкома партии. Его противостояние с Лигачевым, затем — с самим Горбачевым и — апофеоз — демонстративный выход из КПСС на XXVIII съезде партии (коммунистической — надо уточнять для молодых, и это тоже во многом заслуга Ельцина, что для молодых людей необходимо делать это уточнение).

Наконец, его роль в победе над путчистами и последовавшей демократизации России, свободе слова — в противовес таким же процессам при Горбачеве, но половинчатым и непоследовательным.

В начале 2000 года, сразу после объявления о досрочной отставке Бориса Ельцина, по телевизору показали специально приуроченный к этому событию документальный фильм о Ельцине «Президент всея Руси». Автор ленты Евгений Киселев, предваряя показ фильма на одном из украинских каналов, сказал: «Я думаю, Ельцин задумывался о том, что будет написано о нем в учебниках истории — не сейчас, а 20, 30 лет спустя после окончания его срока пребывания у власти: это был тот человек, который положил конец эпохе коммунизма в России, первый отважился на очень непопулярные, очень радикальные экономические реформы, которые изменили страну до неузнаваемости. Это, я думаю, ему зачтется».

Увы, не только сегодня, но уже тогда, в 2000 году, было понятно, что все несомненные заслуги Ельцина перечеркиваются тем, какой выбор Борис Николаевич сделал для дорогих россиян, назначив своим преемником бывшего сотрудника, а потом директора КГБ-ФСБ. И именно об этом итоге его правления будет прежде всего написано в будущих учебниках истории.

При всей своей решительности и целеустремленности, реформы Ельцина, особенно в политической сфере, оказались на поверку тоже половинчатыми. Он не решился на люстрацию, вообще на декоммунизацию — по типу денацификации в Германии после Второй мировой войны, на «Нюрнбергский трибунал» над КПСС. Не разогнал преступный КГБ. И, может быть, главное — не уничтожил имперскую матрицу. Потому что, сломав хребет коммунистическому монстру, Ельцин успокоился, решив, что дело сделано и реванш невозможен (надо честно признать — и мы, вслед за ним, думали так же). Но дело было не в коммунизме, а в извечном проклятии России и ее беде — ее имперской сути, которая после крушения монархии никуда не делась, а только приняла в 20-м веке крайнюю форму коммунизма. Создавшего ту еще империю — не чета царской.

Если бы Ельцин решился на эти необходимые шаги, приход условного или безусловного Путина на галеры стал бы попросту невозможен.

Так что, по той же неумолимой логике Штирлица-Исаева, запомнится Ельцин и войдет в историю тем, что одарил страну и мир Путиным, который взобрался на галеры всерьез и надолго и с которым никто в мире теперь не знает, как совладать. По иронии судьбы, точнее ухмылке или даже гримасе истории, Ельцин, в 91-м году рисковавший жизнью в своем противостоянии путчистам, девять лет спустя назначил главным начальником страны человека, который, по сути, и осуществил ползучее ГКЧП.

А что другого можно было ожидать от бывшего шефа «руссише гестапо», который «бывшим», как известно, стать не может? Почему эта истина (к тому же подтвержденная случившимися за полгода до выборов взрывами домов и «учениями в Рязани») не была понятна не только Ельцину, но и всем буквально поголовно ребятам-демократам (кроме одной Валерии Ильиничны Новодворской), которые истово ратовали за «молодого и непьющего» мочителя в сортире — для меня до сих пор самая большая загадка постсоветской истории.

Ведь хоть сколько-нибудь знакомому с отечественной историей человеку уже тогда, в 2000-м году, было понятно, что бывший шеф отечественного гестапо на посту президента — это:

Была вполне весомая примета,
Что новые настали времена.
Александр Галич. «Поэма о Сталине”