К полемике вокруг позиции Навального …Это вы к 1999 году зачистили поляну так, что на ней остался один Путин!

К полемике вокруг позиции Навального в отношении дела Сафронова…

Ладно я. Я человек с чудовищной репутацией и я уже привык, что люди скрывают факт общения со мной.

Даже самые близкие мои друзья когда ездят к кому-нибудь в гости, всегда пишут в ФБ: вот мол, был, например, у Марата Гельмана в Черногории. Или у Бориса Акунина/Чхартишвили в Лондоне и т.д.

Но когда речь заходит обо мне, то они стыдливо пишут: «вот, посетили друзей в Баварии». И вешают свои фотки. Строго без меня… (Хотя фотографировались больше вместе).

Не-не. Я понимаю. Я не обижаюсь, Я привык. Изгой и т.д. И поделом: залоговые аукционы, Связьинвест, дело писателей, удушение «старого» НТВ. Никто во все эти словосочетания не вникает, и, чаще всего, не знает их конкретного содержания.

Но шаблон, вбитый в головы либеральной общественности еще журналистами этого самого «старого» НТВ, тверд и безальтернативен: это что-то ужасное. То, что это кошмар — есть аксиома, которая очевидна для всех: от Хинштейна до Шендеровича.

Это также ужасно, как цыгане в шварцевском «Драконе», которых никто не видел, но все знают: это очень плохие люди.

Один мой старый знакомый (даже я уж было стал думать, что — товарищ) как-то даже поставил себе в заслугу контакты со мной. Когда я позволил себе его немножко покритиковать, он мне написал: что вот мол, как ты можешь! Я и так натерпелся от уважаемых людей упреков, что с тобой продолжаю общаться, а ты вместо того, чтобы изнывать от счастья общения со мной, варежку тут разеваешь…

И потом еще публично удивился, что я его забанил…

Так что я на свой счет не обольщаюсь и окажись я в тюрьме даже по самому абсурдному обвинению никто из-за меня на улицу не выйдет и не потребует «Свободу Альфреду Коху!»

Это, кстати, одна из причин, почему я не стал испытывать судьбу и свалил из России: глупо доказывать свою невиновность перед людьми, которые тебя ненавидят. Причем с обеих сторон.

Хотя, впрочем, что может быть абсурднее, чем обвинение в контрабанде (!) картины, если она принадлежит мне (!) и является подделкой (!) под И.Бродского (установлено экспертизой ФСБ), ценой в тысячу евро максимум…

А ведь, казалось бы, почему? Почему я не стану причиной хотя бы такого же хайпа, как Сафронов?

Я что, менее известен? Нет! Даже более. Я разве скрываю свои политические взгляды? Нет. Они значительно более антипутинские, чем у Сафронова.

Разве у меня мало заслуг перед демократической Россией? Побольше, чем у большинства моих критиков, если уж без ложной скромности…

Но — нет. И я понимаю, что не будет никакого движа в мою защиту, и все понимают, что не будет. И это данность. Чего уж тут говорить. Надо стоически принять это и не сокрушаться почем зря.

Но, повторюсь: ладно — я. Но вот, например, мой товарищ Сережа Алексашенко. У него репутация намного чище моей. Он реформатор, демократ. Известная, публичная фигура. Прекрасный специалист в области финансов и бюджета. И просто отличный парень и приличный человек.

И вот ему тоже предъявляют обвинение в контрабанде. Уровень абдсурдности и комичности я даже комментировать не буду. Он зашкаливает. И? Где призывы к демонстрациям протеста? Где упреки к Навальному в том, что он занимает какую-то невнятную позицию? Где все наши сторожи чужой нравственности? Нету… А чего так?

А я объясню: ни он ни я — не журналисты. Мы пишущие люди. И много выступаем. Но мы — не журналисты. А это значит мы — говно. Нас можно не замечать. Мы люди второго сорта.

А вы заметили, что в подавляющем большинстве все эти святоши, все эти лицемерные ханжи и «ходячие совести» — все сплошь журналисты. И все, блин, если не из Коммерсанта, то и Моста Гусинского, или из Ведомостей. Или еще из какой-нибудь такой же помойки, которая сама себя хвалит, как манная каша, и сама себя назначает светочем свободы.

А я вам скажу от лица всех реформаторов 90-х. И живых и мертвых: ни разу. Ни одного разу нам не помогли эти ублюдки. Ни разу не встали на нашу защиту. Ни когда нас доедали Березовский с Гусинским. Ни когда нас изводили допросами и обысками прокурорские с Лужковым. Ни когда мы конфликтовали с коммунистами в Думе.

Всегда они находили повод обнаружить наше несовершенство. И уже опираясь на это несовершенство — отказать нам в поддержке и заливаясь перечислять аргументы наших оппонентов и прямых, корыстных врагов.

Теперь они ностальгически вспоминают 90-е. И вот что я имею сказать по этому поводу: вы же их и угробили, господа журналисты. Вы сами. Своими руками. Сознательно и за деньги. И это факт.

Ладно — я. Кто уничтожил репутацию Немцова? Пушкин? Кто травил Черномырдина? Гоголь? Кто сделал исчадием ада Чубайса? Может быть Тургенев? Нет.

У вас все были плохие. Зато хорошим был, например, Лужков. Потому, что он платил вам деньги. И поэтому из коррупционера и ретрограда вы вылепили образ этакого народного сметливого толстячка, бодренького и удалого.

Что ж, это ваше право. Вольному воля. Но виноваты в том, что случилось с нашей страной не только те, кто в этой мерзости напрямую участвовал, но и те, кто молчал. Кто занимался своими делами. У кого была его «рубрика» и его «передача». А остальное его — не касалось. Как у Райкина, помните: «к пуговицам вопросы есть?»

Так что теперь, когда путинские опричники добрались до вас, журналистов, вы не особо голосите. Терпите. Как вот уже много лет терпим мы. Параллельно с путинскими тумаками, получая еще и остаточные помои от вас, дорогие мои венедиктовы и пр. говноеды на кремлевском подсосе.

Так что в этом вопросе я полностью на стороне Навального, На все сто.

Свободу Сафронову!

P.S. Мой друг Виктор Охотин написал:

Увидел текст Голунова, который решил тоже упрекнуть Навального.

Коллеги журналисты активно распространяют его в интернете.

Меня удивляет, что почему-то никто из журналистов не написал Голунову, что тот не пошёл на марш в поддержку журналиста Ивана Голунова, а Навальный пошёл. И получил за это 10 суток.

По моему этот пример очень наглядно показывает суть этого журналиста. Он там у себя в тексте много фактуры приводит, обвиняя Навального. Но про свой случай и поведение Навального и про последствия для него ни слова.