Навальный, Путин, Горбачев

Последние десять лет Алексей Навальный боролся за то, чтобы возглавить российскую оппозицию. В 2021 году ему это удалось.

Его сторонники проводят параллели с Гарри Поттером – «мальчиком, который выжил». Оппоненты сравнивают с фомкой, которой запад пытается взломать российскую «осажденную крепость».

Конкуренты – клеймят за избыточную имперскость и чрезмерный либерализм, кому как удобнее. Впрочем, в этом идеологическом шпагате главного российского оппозиционера нет ничего удивительного.

Нужно понимать, что российское будущее зависит не от фамилии претендента на престол. Оно зависит от той ролевой модели, которую он будет готов примерить в случае своей победы.

Современная Россия – даже после всех усушек, случившихся с ней в ХХ веке – продолжает жить по имперским законам. Культурная дистанция между ее провинциями остается слишком большой, чтобы страна могла считать себя национальным государством.

Российская Федерация обречена на разговоры о «духовных скрепах» – потому что без них не получится объяснить жителям Тувы и Дагестана, ненцам и чеченцам почему они должны жить в одном государстве. Все эти «наднациональные ценности» должны играть роль имперской арматуры, при помощи которой Москва связывает страну в единое целое.

Тот, кто в России намерен победить дракона, вынужден это учитывать. Равно как и развилку, на которой он окажется в случае своего триумфа.

В случае победы ему придется столкнуться с очевидными вещами. Страна похожа на лоскутное одеяло. В ней дремлют противоречия между национальными республиками и федеральным центром, между регионами-донорами и дотационными территориями.

Победитель обнаружит, что любые реформы приведут к появлению внесистемных игроков. Экономическая оттепель – к политическим запросам бизнеса. Любая децентрализация чревата центробежностью. Кастрация пропаганды аукнется неудобными вопросами. Борьба с коррупцией разрушит внутриэлитный консенсус.

Проблема в не в личности, а в обстоятельствах. Не в персоне, а в структуре российского государства. Судьба страны все так же колеблется между двумя крайностями.

Одна из которых – национальное государство. Другая – империя. А потому любой, кто рано или поздно придет на смену Владимиру Путину, окажется перед очень простым выбором. Ему придется выбрать себе судьбу.

Либо, победив дракона, он сам становится драконом. Пестует единообразие. Русифицирует национальные окраины. Борется с идентичностями и инвестирует в ностальгию.

Либо он выбирает путь Горбачева. Отпускает вожжи. Запускает трансформации. Следит за ростом центробежности и понемногу теряет контроль.

Этот выбор запрограммирован самим форматом существования России. И это ровно та развилка, которую российский либеральный лагерь предпочитает не замечать. Если сторонник Кремля склонен искать главную «духовную скрепу» для разнородной России в ее имперском прошлом, то оппозиция на роль той же самой «духовной скрепы» назначает вненациональное экономическое процветание. Проблема последних в том, что они полагают своим главным вызовом действующего главу государства.

Но Владимир Путин – это не более чем функция. Тот, кто придет ему на смену, будет вынужден либо заменить его в этой же роли, либо распустить страну по домам.

Алексей Навальный не исключение. Даже если он – в силу потрясений любого масштаба – сумеет оказаться на российском троне, ему придется делать выбор. Либо погружать страну в общественный формалин, повторять, что «Крым – не бутерброд», примерять на себя маску националиста и рассуждать о возрождении величия.

Либо запускать в стране перемены, не имея никаких гарантий, что они сохранят государственное статус-кво.

А потому нет никакого противоречия в той двойственности, за которую упрекают Алексея Навального. Его публичная имперскость призвана успокоить тех, кто страшится в России нового 1991 года.

Его нарочитый либерализм должен внушать надежду тем, кто устал от застоя и хочет перемен. Его антикоррупционная риторика – главное осадное оружие для российских элит. Но, в случае триумфа, Навальному все равно не удастся избежать былинного камня с проклятыми вопросами.

Перестроить российское государство в его нынешних границах – практически невозможно. Имперская инерция будет отвергать все то, что служит неизменным спутников развитых национальных государств. А самоуправление, демократия и многоголосица чреваты центробежностью и повторением событий тридцатилетней давности.

К персоне главного российского оппозиционера можно относиться как угодно. Кто-то станет им восхищаться. Кто-то презирать. Но правила игры выписаны задолго до его появления на политической сцене.

А к кругообороту драконов и ланселотов мы давно успели привыкнуть.