Новые ошибки Путина. Почему авторитет России стремительно падает

РФ больше не может считаться «великой энергетической державой», а зависимость Кремля от силового военного потенциала снизила международный авторитет страны до «великой державы-парии».

Очередное двойное нарушение Россией норм международного поведения — отравление лидера оппозиции Алексея Навального и принятие дискредитированного белорусского автократа, президента Александра Лукашенко — вновь объединило Европу в негодовании.

На прошлой неделе Европарламент подавляющим большинством голосов одобрил жесткую резолюцию, которая не только требует решительного ответа на дело Навального, но и призывает к новой стратегии в отношениях с открыто враждебной Москвой.

Российская пропаганда яростно выступила против этой твердой позиции и предсказала, что конфронтация с Россией разрушит европейский проект. Москва особенно расстроена тем, что Германия, которая раньше была сдерживающим фактором при определении курса ЕС, теперь является одним из самых решительных сторонников наказания РФ за нарушения.

Основные политические эксперты в российской столице интерпретируют отмену визита министра иностранных дел Сергея Лаврова в Берлин как безошибочный признак серьезного ухудшения этих ключевых двусторонних отношений.

Российская дипломатия пытается представить расширение связей с Азией как компенсацию сокращения связей с Европой. В начале сентября министры обороны Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) встретились в Москве, и Сергей Шойгу освободил место за столом для нескольких дополнительных гостей из Организации Договора о коллективной безопасности.

На следующей неделе на встрече министров иностранных дел ШОС была предпринята попытка подготовить повестку дня предстоящего саммита глав государств, который, несмотря на все усилия России, состоится в ноябре и только в формате видеоконференции.

Затем настала очередь секретарей советов безопасности стран ШОС провести виртуальную встречу.

Глава КГБ Николай Патрушев задал тон заявлением о том, что Соединенные Штаты используют глобальные совместные усилия для противодействия пандемии COVID-19, чтобы тайно разработать биологическое оружие.

Все эти встречи, тем не менее, не открыли возможности для России продемонстрировать способность влиять на ключевые глобальные события. В частности, Россия стремилась стать посредником между Китаем и Индией в их опасном споре вокруг границы в Гималаях; но можно ожидать, что две азиатские державы на двусторонней основе урегулируют или обострят конфликт по своему усмотрению.

Между тем давно запланированные и деликатно продвигающиеся переговоры между афганским правительством и талибами проходят под эгидой США, без участия России. Точно так же эскалация экономической конфронтации между США и Китаем оставляет Россию далеко на обочине решающего глобального взаимодействия — с ШОС также совершенно неуместным в этом деле.

В свою очередь, любой прогресс в реализации планов евразийского сотрудничества зависит от готовности инвестировать в совместные проекты.

Китай усердно работал над реализацией торгового знака президента Си Цзиньпина «Один пояс, один путь», заверяя Россию в ее благих намерениях; но в то же время Пекин пока не видит особой необходимости сокращать число российских партнеров.

Экономика России погружается в очередную рецессию, которая подрывает ее инвестиционные возможности, несмотря на недавно объявленную кредитную линию на $1,5 млрд для Беларуси как гарантии поддержки осаждаемого протестами Лукашенко.

Эта «щедрость», даже если и проявляется с довольно очевидным сопротивлением (и с большой, если не всей ее частью, предназначенной для погашения старого кредита Минска Москве), то резко контрастирует со скупостью российского правительства в отношении внутренних социальных программ, что привело к сокращению доходов и росту бедности.

Даже бывший министр финансов и сторонник Путина Алексей Кудрин утверждает, что антикризисные меры были слишком ограниченными, поэтому не смогли предотвратить обнищание, от которого в настоящее время страдают около 20 миллионов человек, или 13,5% населения России. Кремль счел необходимым ответить, повторив, что политика была тщательно выверена, чтобы минимизировать влияние кризиса.

Эта «калибровка» основана на прогнозах цены на нефть, которая восстановилась после резкого падения в апреле до почти приемлемого плато в $40−45 за баррель и, как ожидается, стабилизируется на этом уровне. Однако эти ожидания игнорируют глубокие сдвиги на мировом энергетическом рынке, которые обесценивают силу России как крупного экспортера углеводородов и усугубляют риск нового падения доходов от нефти.

На прошлой неделе Путин встретился с Алексеем Миллером, генеральным директором российской газовой монополии Газпром, и выразил надежду на получение солидной прибыли. Осталось недосказанным упоминание о продолжающихся проблемах с газопроводом Северный поток-2.

Проект был прерван санкциями США, и Германия сразу же пригрозила полностью отменить его в ответ на нарушение Россией основных норм политического поведения —отравление Навального с помощью разработанного Советским Союзом отравляющего вещества нервнопаралитического действия Новичок.

Теряя позиции на европейских энергетических рынках, Москва пытается компенсировать это за счет активизации информационной войны, в которой история Второй мировой войны выбрана в качестве одного из ключевых полей битвы.

Восемьдесят один год назад, 17 сентября 1939 года, Советская Красная Армия вступила в эту войну, вторгшись в Польшу, но этой датой Москва тщательно пренебрегает в официальных исторических календарях.

Чтобы оградить утвержденную версию истории от «либеральных ревизионистов» или европейских «клеветников», в Следственном комитете России была создана специальная группа по преследованию фальсификаций. Путинский нарратив о причинах и последствиях войны превратился в догму, а любое отклонение от нее рассматривается как преступление.

Эта политизация прошлого, в которой неудачи и преступления сталинизма опущены и приукрашены, усугубляет отчуждение между Россией и ее европейскими соседями, у которых появилась большая потребность в сдерживании агрессивности Москвы, и осталось все меньше причин или выгоды для взаимодействия.

Россия больше не может считаться «великой энергетической державой»; ее научные школы утратили новаторское превосходство; ее человеческий капитал истощен; а зависимость Кремля от силового военного потенциала по сравнению со всеми другими инструментами убеждения или привлечения снизила международный авторитет России до «великой державы-парии».

Путинские элиты могут делать вид, что статус главного нарушителя спокойствия и нарушителей норм вполне устраивает Россию. Но неспособность Лукашенко быстро и жестоко подчинить белорусскую оппозицию является сигналом: россияне могут толерантно относиться к путинизму лишь до тех пор, пока не начнут требовать иного будущего.