Путин повышает ставки, используя Навального, и готовит обострение на Донбассе

На жесткую позицию Украины в российско-украинском конфликте Кремль ответит обострением на Донбассе. Он не готов отступать. Посредством истории с оппозиционером Навальным президент РФ Путин отвлекает внимание мировой общественности от нашей страны.

Его уход из власти не будет означать возвращение оккупированных территорий, поскольку Украина для большинства россиян – недо-Россия. Такое мнение высказал журналист и блогер Кирилл Сазонов.

– В недавнем интервью Леонид Кравчук сделал по-настоящему серьезные заявления: перемирия на Донбассе больше нет, Украина вправе отвечать силой на силу. Когда такие вещи говорит глава украинской делегации в ТКГ, значит ли это, что решение о смене тактики уже принято руководством страны?

– Заявления Кравчука я традиционно комментирую одной фразой: дедушка старый, ему все равно. Для смены стратегии и тактики на Донбассе у нас есть Верховный главнокомандующий, президент Украины Владимир Зеленский. У нас есть министр обороны, начальник Генерального штаба и командующий Операцией Объединенных сил. Это их компетенция.

Кравчук в данном случае не политик. Он даже не народный депутат, его никто не выбирал. Его легитимность практически нулевая. Он бывший президент, которого действующий президент поставил решать текущие тактические вопросы: водоснабжение, энергоснабжение, работа ТКГ.

Кравчук может говорить что угодно, принимать этого всерьез не стоит. У него нет ни полномочий, ни информации для таких заявлений. Это личное мнение бывшего президента.

– А как насчет того, что перемирия на Донбассе фактически уже нет? Мы действительно видим активизацию на Донбассе, в частности, активизировались снайперы, гибнут наши воины. Что в этой ситуации должен сделать Верховный главнокомандующий, глава Генштаба и военное руководство в целом?

– Действительно, перемирие не получается. В ТКГ Россия творит чудеса при попустительстве ОБСЕ, подключает каких-то непонятных людей, на фронте обострение.

Зеленский, со своей стороны, принимает достаточно жесткие решения, например, о закрытии телеканалов Медведчука. Мы видим, что компромисс и мир на российских условиях Украина заключать не хочет. Россия сама не готова отступать. Поэтому мы обречены на обострение конфликта. Это не наше желание – нам навязывают такую тактику.

– Насколько серьезное обострение вы предполагаете? Грубо говоря, возврат к прежнему уровню или что-то большее?

– Забраться в голову Путину и определить, чего он хочет, мы, к сожалению, не можем. Но на международной арене у России сейчас не лучшее время. Мы видим санкции по Навальному.

Я надеюсь, что не будет такого обострения, как в 2014-2015 годах, но интенсивность действительно станет усиливаться. Какое-то обострение уже есть, и оно будет идти по пути эскалации. Это ответ на внутренние решения Украины, это проверка на прочность позиции Байдена – сразу смотреть на реакцию США.

Путин повышает ставки и готовит обострение.

– В голову Байдену тоже, наверное, трудно залезть. И все-таки, как вы думаете, если будет серьезное обострение на Донбассе, какой политической, дипломатической реакции США можно ожидать?

– Она будет, и я надеюсь, что будет более жесткой, чем реакция Трампа. Но логика Байдена и логика США в российско-украинском конфликте достаточно просто описывается одной фразой: Украина получит максимум помощи, но это будет именно помощь государству, которое само действует, само сопротивляется.

Вместо нас воевать никто не будет.

– Кстати, на ежегодном закрытом брифинге для СМИ Путин, отвечая на вопрос пропагандистки Симоньян, что с Донбассом, сказал: “Донбасс не бросят”. Чего мы можем ожидать, исходя из этой фразы?

– Пока тактика России не меняется, они действительно Донбасс не бросят. Но интегрировать его в Россию не собираются. Их конечная цель остается прежней – реинтеграция Донбасса в Украину в качестве российского анклава на российских условиях, с особым статусом, с амнистией боевикам, с превращением их в так называемую народную милицию. То есть та же картина в реале, но за украинский счет и с формальным возвращением контроля Украины.

– Мы видим ситуацию внутри России – историю с Навальным, с протестами. Мы видим, как демонстративно Путин игнорирует все международные нормы, в частности, в отношении прав человека. Значит ли это, что он готов действовать иначе и на территории Украины, более открыто, без “ихтамнет”?

– Мне кажется, что сейчас в интересах Кремля максимально усиливать конфликтную ситуацию с Западом на теме Навального, потому что это отвлекает внимание от других проблем, в том числе от Украины, от оккупации Крыма и Донбасса.

Мы видим, что Кремль регулярно пользуется этой тактикой – так называемым повышением ставок. После Крыма внимание переключали на Донбасс, после Донбасса переключают на Навального.

Потом Россия сможет сделать пару шагов назад по Навальному – освободив его, смягчив наказание, выпустив сторонников – и, не ослабляя давления на Донбассе, сможет настаивать на том, что надо ослаблять санкции, надо вступать в диалог.

Я думаю, что лоббисты российских интересов в Европе будут говорить: смотрите, они договороспособны, по Навальному есть уступки, давайте их возвращать во все форматы, давайте с ними договариваться.

Я боюсь, что Россия идет по этому сценарию.

– Напоследок попсовый вопрос: можем ли мы рассчитывать, что при жизни Путина Россия уберется с территории Украины?

– Нет. Проблема не в Путине. Он не какой-то уникальный для России монстр, который захватил власть, которого ненавидят, и как только он уйдет, все станет хорошо. Нет, он как раз выступает проводником идей и мнений, наверное, большинства граждан России о том, что построение империи – это хорошо, что Сталин построил мощное государство, что Украина – недо-Россия, отколовшийся кусок их собственности.

Поэтому Украину не оставят в покое ни после Путина, ни при условном Навальном. Человек, который открыто предлагает признать Украину независимой, оставить в покое, вернуть Крым и выйти с Донбасса, никогда не придет к власти в России, потому что его не будет поддерживать большинство.

Увы, это наша проблема на многие-многие годы вперед. И она не связана с конкретным человеком.