“Референдум” без мужчин: ОРДЛО наступает на старые грабли

Читатели просят рассказать про “рыфырындум” в ОРДЛО. Что я могу сказать: мерзко и противно, но стабильно. И вот, кто пел песни “там наши люди”, сейчас пытаются держать красивую мину при явно проигранной партии, рассказывая “мало же людей пришло”. Нельзя так. Нужно на войне писать правду.

Если оккупированные территории после 24 февраля 2022 года дружно саботировали “рыфырындум”, то ОРДЛО пело, плясало и голосовало и пришло голосовать критическим большинством, правда с нюансами, вот о них и расскажу.

Естественно, в ОРДЛО голосовали “за”. Естественно, пили за “дождались”, радовались и танцевали под гармонь. Естественно, мечтали “наконец-то заживем”. В общем, путинская морковка для ордлынского ослика до сих пор работает.

Я не буду рассказывать, почему в ОРДЛО до сих пор верят в “московские деньги” и “путин вложит в донбасс миллиарды”. Знаете, есть же люди, которые реально верят в то, что “липецкая фабрика” до сих пор работает на россии и Деркач — патриот Украины.

Вот в ОРДЛО люди до сих пор верят в “московские деньги” и “путин даст нам много”. Ну, как и в “Украина бомбила”.

Что еще из отличительного или интересного, так это новые ожидания от россии. Старые ожидания: деньги, пенсии, стабильность, Украину не пустят сюда, построят новые мегаполисы, все будет бесплатно. Новые странные: если россия у себя объявила мобилизацию, то у нас ее отменит, так как после “референдума” нужны будут люди, чтобы быстро построить на Донбассе мега крутые московские заводы-фабрики.

Естественно, что до сих пор там живет критическое большинство ждущих путинскую морковку и бегущих за ней. У них уже и мужчин не осталось, у них уже буряты, башкиры среди баб нарасхват, абы половые признаки были, а они все еще верят “путин вот–вот”.

Никого там насильно не принуждали. Кто хотел — шел, кто не хотел — не шел. Стати, тех, кто не пошел, тоже было много. Но это не значит, что они не хотят в россию или стали проукраинскими, нет, это страх. Фото в интернете, и ты уже в Миротворце, а знаете, после отрицательного скоростного наступления второй по скорости армии мира, в ОРДЛО стали побаиваться открыто высказывать пророссийскую позицию.

Еще боялись идти голосовать или впускать в квартиры тех, кто ходил с “кабинкой-переноской”, чтобы не спалить своих мужчин, укрывающихся от мобилизации. Ученые “переписью”, помните, там проводили? Так вот, те, кто активно участвовал в “переписи”, ушли на фронт первыми, ведь все они были заранее внесены в списки, кто и где живет.

На этот раз страх понести ответственность за голос в случае возврата Украины и страх пойти на фронт, все же стали решающими для социума, поэтому массовости не было. Но это не значит, что не было поддержки идеи и темы “референдума”. Была!

Многие из тех, кто решил остаться дома и не светить портфолио, просто сказали “все равно россия посчитает голоса, как ей надо, зачем нам рисковать, мало ли”.

Так что голосовали, и на участках было многолюдно, празднично и шумно, как на то количество людей, которые еще живут там.

Поэтому нельзя сравнивать “референдум 2014-го” и “референдум 2022” по массовости. Если на 2014-й год на оккупированных территориях проживало более 3,5 миллионов человек, то на 2022 год там осталось менее миллиона. На этот раз толп не было, но критическое большинство голосовало “за”. Это именно то критическое большинство, что там осталось. Если говорить о массовости, то да, она в разы меньше.

Уехали, умерли, на фронте, испугались, решили, что все равно уже все решено в кремле, можно не идти…

Интересный и возможно важный нюанс: все фото из ОРДЛО с “избирательных” участков, это женские фото. Редкие старики, редкие дети или молодежь, в основном женщины в возрасте от 27 до 85.

Там сейчас шутят “каждый город лнр можно назвать Иваново, так как здесь одни женщины и нет мужчин”.

Топ-пост в ОРДЛО “женское счастье — был бы милый рядом”. Но, милый или на заработках (повезло), или в могиле, или инвалид, или на фронте.

Те “милые”, что остались в ОРДЛО, это “блатные”, то есть дети каких-либо чиновников, милиции, предпринимателей, которые оплатили свое неучастие в войне.

Редкие “милые” с мая сидят в квартирах-подвалах-на дачах, не выходя на свет божий, чтобы не сдали соседи в “мгб”, как уклониста.

Так что ОРДЛО реально дало высокий результат “голосования”, при учете того, что никто не знает, сколько там реально сейчас живых людей.

Помните, как в ОРДЛО тщательно прятали результаты “переписи населения”.Кстати, тогда много ордлынцев хотели узнать результаты “переписи”, но, тщетно, все было засекречено.

Я вот смотрю по своему городу (Свердловск-Должанск, Луганской области) из некогда 75 000 города он стал деревней с до 20 000 населением. И это еще один из самых успешных городов, он приграничный и тыловой, поэтому отсюда не бегут, а бегут сюда. Есть города, как, например, Красный Луч (Хрустальный), где население менее 10 000 людей.

Знаете, меня все эти 8 лет бесило нежелание соцслужб Украины заниматься выяснением правды, кто из реально живых людей ОРДЛО получает пенсии в Украине.

80% получателей пенсий и соцпособий из ОРДЛО мертвые души, за которых деньги получали “решалы”, а это так называемая адвокатура, нотариат, прокуратуру, милиция, исполнительная служба и сотрудники пенсионного “лднр”, наладившие бизнес через своих коллег.

Ни одна смерть пенсионера в ОРДЛО, ни одна смерть получателя соцвыплат в ОРДЛО не фиксировалась в Украине, эти люди продолжали “жить” и пользоваться банковскими картами, поэтому не удивлюсь, если многие еще считают, что там миллионное население.

Я разбирала эту ситуацию неоднократно. Ведь страдал бюджет страны.

“Наши люди там” отчаянно грабили Украину, называя это “расплатой за войну”. Есть те, кто курсировал туда-сюда, называясь “переселенцы”, справки ВПО давали всем, лишь бы зарегистрировался и не важно, осел ты в мирных частях Украины или через час выехал назад в ОРДЛО.

И вот здесь тоже больно. Ведь они создавали красивую миллионную цифру “переселенцев”, обнуляя тех, кто реально выехал и ни разу не возвращался в ОРДЛО.

Поэтому “референдум” в ОРДЛО был женский, как праздник 8-е марта в чисто женском коллективе разведенок, вдов и не замужних: много косметики, яркая одежда, громкий смех, много водки и песен, и радость ожидания, а вдруг подойдет мужчина.

Кстати, о мужчинах. А вот кабинки-переноски по домам носили исключительно мужчины-военные, то есть в форме.

Из стабильного были не только вера в светлое будущее с россией, водка, пьяные драки, но и гуманитарка, которую раздавали тем, кто пришел голосовать. На этот раз из башкирии.

Вообще, в ОРДЛО башкиров много. Это и новые военные, которых сюда массово завозят, что примечательно, многие из них, люди с явно выраженными умственными отклонениями, инвалиды по развитию, люди с синдромом дауна или олигофрении.

Много в ОРДЛО коммунальных работников из башкирии. Своих-то выбили, уничтожили на фронтах, поэтому коммунальщики теперь в ОРДЛО башкиры. Из башкортостана едут в ОРДЛО целыми семьями, даже учителя и работники культуры, ведь здесь дают квартиры.

В последнее время в ОРДЛО и на россии башкорторстану уделяют много информационного времени: и работники лучше не куда, и семьянины хорошие, и культура у них похожая на “культуру” “народов донбасса”, одно лицо, один народ, братья, короче, а главное, башкиры всегда были героями и военными стратегами.

В 2014-м году на “избирательных” участках раздавали социальные карты на скидку в магазинах плотницкого на 1% от суммы покупки. Ох и давка за ними была. И как-то в соцгруппе ОРДЛО вот совсем не давно, весной, кто-то задал вопрос “скажите, а кто реально воспользовался социальной картой плотницкого, которую раздавали тогда на референдуме”.

Многие посмеялись, мол, нет, так и не пригодилась, кто-то сказал гордо “не брал, голосовал по совести”, и только один честно признался “да, помогла, я ей однажды намерзлый снег с окна машины очищал”.

В этот раз лугандонцы стабильно продавали свой “голос” за коробочку продуктов от башкортостана.