Сальвадор Лукашенко

В медийном плане вчерашнее появление Лукашенко с автоматом в сопровождении упакованного в натовский обвес вооруженного сына выглядит несколько двусмысленно. С одной стороны — елей на мощи «стабильности», которую он намерен защищать с оружием в руках.

С другой — некоторая неадекватность происходящего — с «той» стороны — невооруженный народ, причем «его» народ, раз уж Лукашенко позиционируется как отец нации. К нерадивому сыну можно применить ремень или тяжелую отцовскую руку, но гоняться за ним с топором на работающем комбайне — это, конечно, перебор.

Можно бесконечно повторять одну и ту же мантру про государственный переворот, но пока все противостояние сводится к одной и вполне логичной теме.

Люди полагают (и по всем признакам, небезосновательно), что прошедшие выборы были сфальсифицированы, причем настолько грубо, что это вышло за все приемлемые рамки (впрочем, то, что у фальсификаций есть «рамки» само собой говорит о состоянии демократии в стране). В итоге главное требование — отмена итогов выборов и назначение новых.

Мало того — Лукашенко уже предложено принять в них участие. Подтвердить правильность предыдущего результата.

Это что угодно, но не переворот. Нет баррикад, горящих покрышек, не захватываются здания администраций, в милицию не летят коктейли Молотова. Вместо этого — требование о новых выборах. Если единственный носитель власти — народ, то пусть он и решит проблему. Только честно, без этих ваших штучек.

С точки зрения закона требование незаконное, так как все формальные процедуры соблюдены. Но и фальсифицировать выборы тоже вроде как незаконно. Поэтому нужно искать и находить мирный выход из созданного (в том числе и самим Лукашенко) тупика.

Вместо этого — согнанные вокруг резиденции батальоны и полки и президент, играющий в Альенде. Говорить о личном мужестве Лукашенко в этой ситуации я бы не стал — когда против тебя невооруженные мирные граждане, невелико мужество грозить им автоматом. Своим и несколькими тысячами, направленными из оцепления. Хорошо, хоть танки с авиацией не подогнали.

Это неправильно и бессмысленно с точки зрения решения проблемы легитимности. Даже задавленный силой мирный протест никуда не денется без внутреннего согласия с аргументацией власти. А когда она — дубинка и автомат, то это не легитимность, а право силы. Это право всегда нелегитимно.

За 26 лет правления Лукашенко даже в такой тихой и пасторальной стране, как Белоруссия, произошли тектонические изменения. Новое поколение — поколение цифровой экономики — оценивает жизнь и ее перспективы принципиально иначе. Классический конфликт «отцы-дети» сегодня дополнен фазовым переходом от одного типа экономики к другому.

Любой переход такого типа ставит вопрос о «лишних людях», которым будет сложно найти место в новой экономической модели. Но более важный вопрос — о качестве управления, способности руководства оценить происходящее и подготовиться к этому переходу.

И вот здесь Лукашенко с автоматом выглядит дикой архаикой.

Его готовность защищать уходящий в прошлое уклад идет вразрез и с интересами растущего класса «программистов» (не стоит понимать это определение буквально и вульгарно, как работников сферы IT — это условное именование людей, способных найти себя в новой экономике в самых разных отраслях).

И если численность способных к существованию в будущем укладе растет, то защита предыдущего заведомо проиграла. Не сегодня, так завтра.

Противоречие неустранимое, так как растущая страта людей, готовых к новой экономике, маргинальна по отношению к уходящему укладу. И наоборот — люди, встроенные в умирающий уклад, не могут найти себя в новом.

Это противоречие ликвидируется умными и грамотными проектными решениями власти (собственно, это ее функционал). Вместо этого — автомат. Это и есть демонстрация того, что время Лукашенко ушло.

Он неадекватен современным вызовам, его стратегия «стабильности» стала тормозом развития страны и народа. Конечно, можно еще на 5 или даже 10 лет затормозить неизбежное.

Но тогда и последствия будут тяжелее, противоречие-то ни никуда не девается, оно будет углубляться, от него будут уходить трещины новых противоречий. Как итог — любой следующий руководитель будет вынужден решать гораздо более тяжелые и хронические проблемы. И с более низкого старта.