Сказка о “совецких разведчиках”: кто изобрел атомную бомбу

Про Штирлица и физика Рунге, которого штандартенфюрер споил водкой “Столичная” и тем самым – завалил программу создания Германией атомной бомбы, сложен целый цикл анекдотов, погрузившихся в пучину совка.

Но в самом деле, как там дело-то обстояло?

Ведь теория была такой, что немецкие ученые были впереди планеты всей и только штандартенфюрер Исаев или как его называли в Центре “полковник Штирлиц” не дал создать ядерный фугас и применить его против красных армейцев и союзников. Причем, совковой публике внушалось, что конечно, образ Штирлица собирательный, но по сути оно так и было. А итогом этой легенды было то же, что и обычно, добрый и самоотверженый совок спас бестолковый мир от ядерной катастрофы.

А потом, после войны, якобы все такой же добрый и наивный совок даже не думал о создании ядерного оружия, но американцы себе его сделали, похитив немецких ученых, и совку ничего не оставалось делать, как попросить товарища Курчатов, несмотря на его странную бороду, таки сделать атомную бомбу, и вот он ее сделал, спустя четыре года после американцев.

Но при ближайшем рассмотрении, эти теория не просто выглядит глупо, а как обычно, ложь там утрамбована слоями, прикрывая одну легенду. Если взять и разрезать всю толщу лжи, то срез этот будет напоминать торт “Наполеон”, хотя во Франции мне ни разу не встретилось такого кондитерского изделия.

Наверное, все слои этого “пирога лжи” рассмотреть не удастся, но кое что все же имеет смысл уточнить.

В общем, никто особенно и не скрывает, что в области ядерной энергетики многие страны вели активные исследования. Но тут надо понимать важный момент. Если теоретические наработки в принципе еще можно было добыть или просто выйти на них путем научного обмена, то вот практическая сторона этого вопроса требовала существенных ресурсов.

Это значит, что без направленного финансирования выйти на что-то конкретное, что можно было бы использовать, было бы крайне затруднительно. И дело тут не только именно в финансовых ресурсах, но и в возможности достать некоторые крайне важные материалы, без которых теория останется теорией, не перейдя в область практических действий.

А раз так, то у правительства можно просить денег на что-то конкретное, а для того, чтобы увидеть какое-то практическое применение для этой темы, нужно было представлять, как этого можно добиться в принципе. То есть, серьезное финансирование можно было просить и рассчитывать на его получение под какой-то конкретный результат, который может дать какую-то пользу, но не на “исследования”.

Если рассматривать довоенную ситуацию именно с этой точки зрения, то такие разработки вполне могли идти и шли в Англии, Франции и США, поскольку на момент между двумя Мировыми Войнами они были странами-победительницами и пожинали плоды этой победы.

Хуже дело обстояло у совка, поскольку он лихорадочно вкладывал ограниченные средства в более прозаические вещи – танки, самолеты, пушки и так далее.

Это сейчас мы знаем, что ядерное оружие имеет огромную разрушительную силу, а ядерная энергетика в некоторых странах частично заместила традиционную. На тот же момент, никто не мог с уверенностью сказать, что на основании деления радиоактивных веществ действительно можно получить энергетическую установку или бомбу.

Что самое неприятное, даже имея в виду что-то подобное, никто не мог наверняка сказать о том, что в конце концов из этого выйдет, и главное – когда можно получить конкретный результат. А это значит, что ученые, работавшие в этом направлении, просто не имели возможности поставить четкий вопрос перед своим правительством.

В совке это усугублялось как ограниченностью средств, так и более насущными потребностями, которые Сталин лихорадочно пытался перекрыть. Совку было не до абстрактных прожектов.

Но хуже всего было Германии, которая была “под санкциями” после Первой Мировой войны. До 1933 года, прихода Гитлера во власть, она была ограничена как в количестве вооруженных сил, так и в военной промышленности и военных разработках. Собрав в своих руках всю полноту власти и став фюрером, Гитлер отказался от этих ограничений и начал милитаризацию страны.

Он столкнулся еще с более тяжелой проблемой, чем совок. Армия была сокращена до 100 тыс штыков и ее надо было создавать и вооружать заново. А это значит, что в по сути нищей стране, надо было воссоздавать боеспособную армию. И это опять – самолеты, танки, корабли и все то, что может применяться в бою просто завтра.

Во Вторую Мировую войну Германия вступила гужевым транспортом и минимумом танков. И то, солидная их часть оказалась трофейными, доставшимися от армии Чехословакии. Уже в совок Германия вторглась более механизированной, поскольку реквизировала у французов почти весь автотранспорт и подключила ее промышленность к своей оборонке, как это раньше произошло с чехословацкой промышленностью.

Поэтому серьезных наработок в практической ядерной программе там просто не могло быть до 1940 года в принципе. Ситуация изменилась после захвата норвежского завода по производству “тяжелой воды”. Вот тогда немцы поняли четко, что европейцы пошли по этому пути уже достаточно быстро и главное – далеко.

Именно это заставило немцев начать финансирование собственной ядерной программы.

Ну а бесспорным лидером в довоенный период была Франция. Там эту тему перевел в практическую плоскость Фредерик Жолио-Кюри. Он запросил у правительства финансирование и материалы для создания ядерного реактора, который будет генерировать электроэнергию. То есть, проект имел свою конечную цель и правительству было понятно, что должно получиться в конце работы ученых.

В общем, средства были выделены, уран поставила бельгийская компания со своего рудника в Конго, ну а тяжелую воду, практически весь ее объем, удалось выкупить в Норвегии. Программа была запущена в 1939 году, а в 1940 году Франция капитулировала. Но к тому моменту немцы еще не смогли оценить серьезность этой программы и потому французам удалось вывести тяжелую воду в Англию, а уран – в Марокко.

Возможно, это – совпадение, но США открыли свой второй фронт против Германии именно в Марокко, где был высажен первый десант. Сам Кюри и его жена остались во Франции, но не сотрудничали с немцами. Тем не менее, коллеги Кюри, Гольдшмидт, Коварски и некоторые другие выехали в Канаду, где продолжили свои работы в этом направлении.

Отсюда следует, что когда речь идет о том, что Германия могла бы получить бомбу раньше Штатов, это такая себе сказка о “совецких разведчиках”. И то, что немецкие ученые, вывезенные из поверженной Германии как-то ускорили создание бомбы американцами – тоже что-то типа легенды о динозавре. Вот для создания совковой бомбы немцы очень пригодились, и вертухай Курчатов еще долго изобретал бы бомбу, если бы не они.

Кстати, после окончания войны французские ученые вернулись домой, обогащенные знаниями, полученными при работе в ядерной программе США. Они продолжили то, что было прервано войной, и первый ядерный реактор они запустили в 1948 году, а в 1949 году – запустили установку по отделению плутония от урана.

А дальше они получали по одному килограмму урана в год и уже к началу 60-х Франция была самодостаточной страной, в плане ядерной энергетики. Она сама обеспечивала себя топливом, строила реакторы и все, что для этого необходимо.

К оружейному проекту Франция приступила в 1954 году, когда потерпела сокрушительное и обидное поражение во Вьетнаме при Дьен Бьен Фу, а в 1956 году, во время совместной с Британией и Израилем операции вокруг Суэцкого канала, когда совок пригрозил применением ядерного оружия, в Париже окончательно решили создавать свою атомную дубину.

В 1957 году начался выбор полигона для проведения испытаний ядерного устройства. Изначально рассматривались варианты на острове Корсика и даже в Альпах, в районе нынешнего курорта Куршавель, но в конце концов, выбор пал на центральную часть алжирской Сахары, район оазиса Рагган.

Туда было доставлено необходимое оборудование и развернута база с 10 тыс человек. Там были обустроены не только жилища, но и вся необходимая инфраструктура, включая магазины, общепит и прочее. База была обеспечена связью, электростанцией и установками для добычи питьевой воды.

Первый взрыв ядерного устройства, под шифром “Gerboise Blue”, был произведен 13 февраля 1960 года. Это был подрыв атмосферного заряда. На выходе устройство дало сразу 60 килотонн, втрое больше того, что американцы сбросили на японские города. Между прочим, это был самый мощный первый взрыв среди стран, которые только начинали свою ядерную программу.

Французы использовали собственную конструкцию бомб, и после взрыва оставалось уж слишком много радиоактивного мусора. Возможно, из-за этого ситуация в Алжире обострилась и в 1966 году полигон был перенесен на атоллы в Тихом океане Муроруа и Фангатауфа. К тому времени Франция уже имела арсенал авиабомб в 500 килотонн каждая, для своих бомбардировщиков Mirage IV.

Как утверждали сами французы, этого было достаточно для уничтожения войск Варшавского договора, которые были развернуты в Европе. Ну а двумя годами позже Франция испытала свою первую термоядерную бомбу, мощностью в 2,6 мегатонны, и стала полноправным членом ядерного клуба, создав классическую ядерную триаду.

В общем, “разгонным блоком” для оружейной ядерной программы послужила именно Франция, а не Германия. Ее наработки стали ускорителем “Манхэттенского проекта” США, а совок – плелся в хвосте, потому что паразитировал на немецких, не самых передовых технологиях. Ну а скачок именно совковой программы произошел после массированной утечки технологий из США.

Поэтому штандартенфюрер Штирлиц мог спокойно есть свою печеную картошку и на 23 февраля распевать “Подмосковные вечера” со своим другом пастором Шлагом.