Зачем России нужен Крым

Я люблю тебя не за то, кто ты, а за то, кто я, когда я рядом с тобой. Эту фразу приписывают то Маркесу, то Рою Крофту, но ее вполне мог бы сказать российский президент про украденный украинский полуостров.

Крым ведь ценен для Кремля не сам по себе, а благодаря самоощущению, которое он дарит Москве. Последние шесть лет полуостров – главное доказательство имперского статуса России.

Расковыряли зайца, распотрошили утку, разбили яйцо и спрятали иглу в крымских горах — поди сыщи. Но быть империей и притворяться ею – это не одно и то же.

До аннексии Крым никогда не был пророссийским. Просто потому, что он не знал и не мог знать постсоветской России. Все довоенные четверть века он был просоветским.

Советская реальность для полуострова — это три с лишним сотни предприятий. Десятки тысяч военнослужащих Черноморского флота.

Это курортный железный занавес, заполнявший пансионаты до отказа. Исключительная роль самого теплого морского курорта, который только был возможен для страны, застрявшей на рубежах Северного Причерноморья.

В результате, все постсоветские годы своего существования Крым продолжал ностальгировать о собственном «золотом веке». В этом прошлом он видел себя важным и нужным, а потому по привычке добавлял себе в разговорах субъектности и значительности.

Любой диспут о глобальных событиях сводился на довоенном полуострове к рассуждениям о мировой закулисе, которая строит ему козни. В разговорах местных пикейных жилетов Крым был орденом на груди планеты Земля, непотопляемым авианосцем и плацдармом для борьбы за проливы.

Из этих провинциальных пересудов рождались все местные мифы о НАТО, которое спит и видит как бы поставить базу в Севастополе. Отсюда же – все разговоры о турецких территориальных притязаниях и аппетитах.

И когда Кремль принял решение аннексировать Крым – пророссийская часть жителей полуострова ждала возвращения советской реальности.

Они не учли только одного. Советского Союза больше нет. А Россия на эту роль явно не тянет.

Что Москва предложит Крыму завтра? Какую реальность будет строить в регионе, который пробил дыру в ее стабильности?

Какую долгосрочную стратегию выберет, если не может заставить собственные банки и сотовых операторов прийти на полуостров?

Пока Москва смотрит на себя в крымское зеркало, то видит в отражении Советский Союз. Но представлять себя империей и быть ею – это две совершенно разные истории.

Пророссийский Крым ждал от России всего того, о чем читал в ранних романах Стругацких – там где прогресс, новые горизонты и понедельник начинается в субботу.

Но теперь полуострову предстоит понять, что он оказался в поздних романах Стругацких. В которых главным героям сюжет не сулит ничего хорошего.

Впрочем, скорее всего, пророссийские крымчане до последнего будут упорствовать. Станут по инерции ругать украинскую реальность и строчить доносы на соседей, которые думают иначе. Будут судачить на лавочках о неминуемой победе Кремля над врагами и злорадствовать над неудачами запада. Продолжат твердить о закате европейской цивилизации и предрекать расцвет «русскому миру».

Проблема лишь в том, что надежды не становятся реальностью, даже если вы в них истово верите.

В 2014 году Россия и впрямь обнулила свои собственные попытки стать частью запада. Перешла в режим «осажденной крепости», ощетинившейся во все стороны пушками. Перенесла себя на машине времени в прошлое – поближе к идеологическому багажу времен холодной войны.

Но в том и штука, что мечта о прошлом абсолютно не обязательно переносит в шестидесятые, поближе к Гагарину и комсомольским стройкам. Она вполне способна перенести в конец восьмидесятых. Итог которых известен каждому.