Два года. Почувствуй разницу

Дело было 2 года назад, Украина имело правительство, которое уверенно лупило под дых страну агрессора, да так, что из нее вываливалось бабло за тот самый газ, о котором была речь.

Тогда в голову никому не могло прийти, что с Банковой изменники будут сливать все что угодно прямо в Кремль и главное, что на это будут смотреть разинув варежку те, кто года полтора назад орал «Зрада!» так, что самая крупная стая волков не могла бы их перевыть.

Понятно, что это – временно и очень скоро изменники либо уйдут в бега на просторы страны, чьими слугами они являются, либо поедут «на четверку рубить гранит», чтобы принести Украине хоть какую-то пользу и компенсировать мизерную часть ущерба, уже нанесенного ей.

В общем, предложенный ниже текст написан в сентябре 2018 года и те, кто его прочтет, может почувствовать разницу во всем, что нас окружает сегодня. Тогда не было раздела «притчи», а эта миниатюра, примерно написана именно в таком стиле. Так что всем, кому «заходит» именно такое – вот этот текст.

«Пьеса для устриц с оркестром» 30 сентября 2018 года.

Застолье двигалось уже к самой кульминации. За столом была большая компания, на столе – куча самой разнообразной снеди. Женщина в тирольском костюме и с огромной кружкой пива в одной руке мощными глотками вливала в себя пенистый напиток, а в другой руке держала уже надкушенную, хорошо поджаренную колбаску.

Кто-то пил вино с сыром, кто-то подгонялся граппой, а рядом с барышней сидел чудак, хищно уставившийся на блюдо с устрицами.

В общем, всем уже было хорошо и весело. Тосты остались позади и теперь каждый пил и ел в свое удовольствие, без официальщины. Общались уже тоже запросто, что называется «на ты», а на месте лабухов был симфонический оркестр и небольшой, но все равно – внушительный хор. Дело шло к финишу, ибо оркестр перешел с Моцарта на Бетховена, а именно – на кульминационную часть его девятой симфонии.

Хор уже раскрыл свои папки с текстами и буквально через минуту-две все вместе, и хор, и присутствующие, должны были спеть кусок, ставший гимном Евросоюза, но в этот момент в зал ввалилась молодая барышня с разбитой губой, ссадиной у виска в подранном и местами окровавленном платье.

Оркестр как-то стушевался и встал на паузу. Тут стало слышно, как упало несколько вилок и цокнули донышки бокалов и кружек, разом поставленные на стол. В общем, произошел непредвиденный сбой.

Женщина в тирольском платье сидела ближе всех ко входу и соответственно – к вошедшей, хоть и спиной. Она обернулась, оглянула вошедшую с ног до головы и спросила:

– Тебе чего надо?

– Да вот, – смахнув кровь со щеки, деловито ответила барышня, – он платить не хочет. Должен, но не хочет. – и махнула рукой назад.

Тирольская дама слегка отклонилась на стуле, чтобы увидеть того, на кого указывала вошедшая. Там она увидела небольшого лысого чудака в армейских галифе и сапогах, но голого по пояс и заметно измазанного кровью. Он неловко улыбался и оглядывал всех присутствующих. Обе его руки были за спиной.

Женщина в тирольской одежде плутовато ему подмигнула, и он освободив одну руку, сделал ей приветственный жест. В это время за его спиной что-то металлически и тяжело бухнуло о каменный пол и тогда все рассмотрели кувалду, которую тот придерживал одной рукой.

– А с чего ты решила, что он тебе должен? – строго спросила тирольская.

– Да, – выронив устрицу, поддержал ее сидящий рядом, – может ты первая начала и он защищался?

– Ты можешь нам пояснить, – продолжила тирольская, – откуда у тебя взялась такая уверенность в том, что он тебе должен.

– Это не у меня такая уверенность, – ответила вошедшая, аккуратно щупая напухающую скулу – это решил суд, который вы сами и придумали. Тот, что в Гааге. Вы же всем рассказываете о верховенстве права? Вот этот суд и решил, что он мне должен, а он – не хочет платить.

– Владимир? Это правда? Вот то, что она говорит, это правда? – на последнем «а», помещение сотряс громовой звук отрыжки от пива.

– Да, уж! – поддакнул любитель устриц. – Расскажите нам милейший, не выдумки ли нам рассказывают о вас? – и потянулся за новой устрицей.

– Это все ложь, инсинуации и передергивание фактов.

– Минуточку! – уже отставив бокал в сторону продолжила фрау. – Суд был или нет?

– Был.

– Он присудил тебе выплатить ей?

– Присудил.

– У тебя нету денег, чтобы заплатить?

– Есть. Есть у меня деньги.

– Тогда я ничего не пойму.

Мужичок поставил кувалду перед собой, устало оперся на нее двумя руками и начал свои оправдания.

– Понимаешь, в суд обращалась не она.

– Не она? – и фрау посмотрела на вошедшую и та отрицательно покачала головой, – ничего не понимаю, а кто же обращался?

– Я обращался, – продолжил полуголый мужик. – Ты только представь, я пришел в суд для того, чтобы выбить у нее, – он неопределенно махнул в сторону вошедшей, 56 миллиардов долларов.

За столом сразу несколько человек присвистнули, кто-то закашлялся и раздались другие негромкие и глухие звуки.

– Но суд, вместо того, чтобы содрать с нее эту сумму, буквально послал меня, – и он губами произнес адрес, который фрау поняла даже без звука. – Мало того, суд присудил выплатить ей 2 миллиарда.

Представляете, я иду требовать взыскания огромной суммы, вот у нее, а выхожу из суда еще и должным ей. Каково? Это что, суд? Да это не суд, а черте что, я вам скажу! А теперь она нависает и требует эти два миллиарда. Я ей объясняю, что я – никому и ничего не плачу просто так, особенно – по судебным решениям. Платят мне, а я – никому.

От этой фразы за столом заерзали сразу несколько человек, а кто-то даже чем-то подавился и громко закашлялся.

– Я – солидный джентльмен. Состоятельный… Да вы и сами знаете. – Он предплечьем вытер с лица брызги крови и стал внимательно рассматривать физиономии присутствующих.

Кто-то с венгерским акцентом подтвердил:

– Да-да, конечно, мы знаем. Особенно нам нравится даже не то, что вы – состоятельный, – и незаметно подмигнул коротышке, – а больше всего нас тронуло то, как вы исполняете различные произведения на фортепиано.

Коротышка отпустил кувалду и внимательно, даже как-то удивленно, посмотрел на свои ладони с растопыренными пальцами.

– Ну вы должны понять меня. Я привык, что платят мне и не привык, чтобы спрашивали с меня. А этот суд – просто абсурд какой-то. Он, определенно не должен так работать. У меня суды ходят по струнке и такого разгильдяйства не может быть в принципе. Распустились вы тут. А она, – он сделал нервный жест рукой, с которой слетели капли крови, – и вовсе обнаглела! Надо же, напоминает мне про долг!

– Вот у нас тоже такое было, – сглотнув устрицу, вмешался в разговор чудак, поедавший их в огромном количестве, – помнится Каддафи тоже стал требовать… Но тут откуда-то с правой стороны прошел хук по печени так, что оратор осекся на полуслове и медленно, как будто внимательно рассматривая содержимое устричных ракушек, опустил лицо в тарелку и замер.

– Но Владимир, – уже полностью развернувшись к нему, взяла инициативу фрау, – мы все подчиняемся решениям этого суда и если он постановил платить – мы платим. Она обвела открытой ладонью все пространство за столом и добавила: – Все платим.

– Но я вам – не все. А если сейчас речь пойдет о том, кто, кому сколько и за что платит, то я могу рассказать много интересного. Причем – интересного для всех присутствующих.

На какую-то минуту в зале все притихли и громко упала чья-то вилка на краешек тарелки, издав громкий и даже тревожный звук.

– Мы все очень хорошо знаем о том, к чему вы привыкли, – снова вмешался чудак с венгерским акцентом, – но больше всего мы любим, когда вы музицируете на фортепиано и поете под свой аккомпанемент. Это – истинное наслаждение…

– Заткнись, придурок, – прошипел кто-то рядом с ним, – он нам угрожает.

И тут в зал зашел новый посетитель. Он остановился между столом и коротышкой с кувалдой, с которой уже стекла заметная лужица крови.

– Не помешал? У вас тут что-то семейное? Я чисто виски накатить и поскачу дальше. У меня конь стоит не кормленный.

– Да нет, – смутившись ответила тиролька, – не совсем семейное. Владимир отказывается платить по решению международного суда и мы ему поясняем, что так – не пойдет. Суд есть – суд и…

– Минуточку, вы это мне рассказываете про суд?

– Нет, Владимиру!

– А почему же на меня смотрите?

– Жду, что вы скажите по этому поводу.

Посетитель пристроил на вешалку ковбойскую шляпу, выпил стопку виски, принесенную швейцаром и верхом уселся на свободный стул.

– Я вижу, он с кувалдой пришел. Раньше у него ее не было и знаете откуда он ее взял?

– Купил? – кто-то отозвался из-за стола.

Гость резко указал указательным пальцем в направлении, откуда послышалась реплика и продолжил.

– Бинго! Он купил эту кувалду. У него уже ее не было, и в принципе – не должно было появиться. Но он ее смог купить и знаете за чьи деньги.

– Как за чьи? – заерзала на стуле фрау. – За свои, конечно.

– Нет, он купил ее за ваши деньги, а теперь пришел с кувалдой, чтобы вышибить ваши бестолковые мозги. Вы, – он указал рукой в замшевой перчатке на фрау, – сидите самой первой к нему, и вашу голову он снесет в первую очередь, а потом – вот этому мсье, что сейчас пускает пузыри в тарелке с устрицами. И когда он это начнет делать, будьте уверены, что вы сами за это заплатили.

– Но, – кусая губы процедила фрау, – вы же нас не бросите?

– А я уже и не знаю, что мне делать. Вы либо прекращайте ему давать деньги, либо ловите его кувалду.

– Дайте нам подумать.

– Так а о чем вы решили думать, а главное – когда? Вот он уже пришел с кувалдой и вижу – он уже в кровище, кстати, чья на нем кровь, ваша?

– Нет, сэр, – встрепенулась фрау, – вы все не так поняли! Он пришел не за нами, ему предъявила счет барышня и он набросился на нее, она только что была здесь.

– Она ему предъявила? – с улыбкой уточнил визитер – А это мне нравится. И где же она?

Все стали ошалело оглядываться по сторонам в поисках окровавленной барышни. Они ожидали, что она забилась в дальний угол таверны или спряталась за кого-то из присутствующих. Но вдруг услышали из соседнего помещения.

– Я здесь, секундочку! – по тому, как это было сказано, совсем не чувствовалось паники или даже страха. Она там что-то жевала. Голос доносился с кухни.

Через минуту она вошла в зал улыбаясь, хоть и все еще с опухшей скулой. Но кровь она уже смыла и привела в порядок свое платье. Мало того, она весело подмигнула фрау и приблизилась к месту событий. Коротышка потянулся к своей кувалде, нагоняя на себя максимально воинственный вид.

– Мисс, – обратился к ней визитер, – я вижу, у вас тут возникло небольшое затруднение, возможно, вам нужна помощь?

– Возможно, и нужна, – как-то недобро улыбаясь, ответила барышня и аккуратно, мягкой, пружинистой походкой пошла навстречу коротышке с кувалдой.

Когда она уже прошла стол и всех, кто сидел за ним, присутствующие увидели, что одна ее рука заведена за спину и сжимает самый большой, из тех, что был на кухне, тесак для разделки туш баранов.

Это было всего два года назад. Как бы там ни было, а за Украину было стыдно только тем, кто от этого стыда имел какой-то конкретный навар или обещание навара. И в конце концов, они выбрали позор, в который ввергли страну. Теперь их не слышно. Они сидят, сложив уши.

Мораль здесь такая, что когда все это про-московское болото будет слито в унитаз, больше нельзя допустить, чтобы кто-то снова попробовал сделать то же самое. Это уже наш собственный урок.