Кафе совковое

Для той молодежи, которая смешно ностальгирует по советским временам, где якобы “всем было хорошо”, надо сделать подарок. Поместить в контекст. Открыть аутентичное кафе под названием, скажем, “Уют”.

Стекляшка, десять столов, шаткие стулья. Запах тряпки и кислых щей. На столах баночки с заскорузлой горчицей и солонками, из которых ничего не сыплется. Мрачная тётка в сером халате вытирает столы, оставляя разводы.

Входят радостные посетители, юноша с девушкой. Они попали в счастливое прошлое.

Тётка, окинув ненавидящим взглядом розовые волосы девушки: “Лахудра, блин…”

Девушка: Извините, что?

Тётка: Конь в пальто!

Юноша с девушкой садятся за стол.

Девушка, тётке: “А не могли бы этот столик получше вытереть?”

Тётка: Сама бери и вытирай! Умные все стали!

Юноша гладит девушку по руке: ничего, сейчас всё будет хорошо.

Подходит официантка, с высокой прической, нарядная. Юноша с девушкой смотрят на нее, улыбаются.

Официантка: Не, я не поняла, вы улыбаться пришли или заказывать?

Юноша: Нам бы меню…

Официантка: Меню? Уже сто лет одно и то же меню тут, можно запомнить.

Юноша: Мы впервые.

Официантка достает из передника мятый лист бумаги, на нем машинописный шрифт. Бросает лист на стол.

Девушка задумчиво читает вслух: яйцо с майонезом, сайра с лимоном, сыр… Юноша поднимает голову: “А какой именно сыр?”

Официантка: Желтый!

Девушка: А что-то веганское есть?

Официантка: Чо?

Юноша незаметно толкает девушку ногой под столом. Шепчет ей: “Тихо, это челлендж”.

Говорит официантке: “Мы подумаем, а вы нам пока эспрессо и капуччино сделайте, хорошо?”

Официантка: Слушайте, вы издеваетесь, что ли? Вы откуда такие взялись, а? Одна раскрашена как кукла, второй с серьгой в ухе, как… как… как п***ас! Я щас милицию вызову.

Девушка: Но мы поесть хотели…

Официантка: Дома надо есть! Ясно?

Юноша с девушкой быстро уходят. Официантка с уборщицей шлют им вслед проклятия.

Официантка включает радиоприемник на стене, удовлетворенно садится на шаткий стул: “Отдохну наконец”. Все громче звучит композиция “Из полей уносится печаль, из души уходит прочь тревога”.